Калёным железом история заставляет народы шевелиться. Тенденция вкушать манну небесную присуща многим и многим – равно как и спать на ходу. И вечно повторяется сказка избранного богом народа – который как только оказывался в благоприятных условиях и отъедался, сразу же поворачивался к Творцу спиной и начинал усердно строить капища для идолов, с которыми легче столковаться тароватым людям.

Погуляв вволюшку во время Смуты, русские люди первые тридцать лет добросовестно замаливали грехи и от Бога отступать не думали. Но при Алексее Михайловиче, царе Тишайшем, ум стал расти как на дрожжах и в конце концов полез через верх.

Сестрица Алёнушка и братец её Иванушка, за неимением места для геройских подвигов, всячески уклонялись от уплаты налогов. В оправдание своего воровства они привычно ссылались на тяжёлое наследие монголо-татарского нашествия. Можно посмеяться над такими резонами, но можно и подумать: не всё так глупо, как кажется умным людям.

Когда Кащей Бессмертный, Баба его Яга и зять их Змей Горыныч воссоединили Русь в рамках единого Ордынского пространства, то дани они потребовали за свои труды немалой. А кому хочется работать на хозяина-оккупанта, который без стыда и совести называет себя Старшим Братом? Совладать же с ним нет никакой возможности и потому недовольство Ордынскими порядками всегда выливалось в меры косвенные – проще говоря обман в патриотическом ключе. Надуть врага стало чести, доблести и геройства для десяти поколений русских людей.

И вот сотни лет Илья Муромец учился на горьком опыте вести двойную бухгалтерию, отмывать деньги и божиться на все иконы с чистой душой и ясными глазами. Делать это было не очень трудно, ибо царские слуги считали плохо. А плохо они считали потому, что взятки в столицу текли рекой – в них захлебнулись и самые преданные ордынскому делу. Но такое вековое геройство даром не проходит, и народная мудрость пускает к себе в душу новых жителей: «не подмажешь – не поедешь, не обманешь – не продашь». Спорить с ними бесполезно, ибо все знают, что это правда. Ребята они настырные и бедовые: всё-то вокруг них плохо лежит. Давно уже татары стали данниками русского царя и младшим братом великого братского русского народа, но глубинах подсознания царь как был, так и остался навсегда ханом Золотой Орды. И неважно, что столица переехала с Нижней на Верхнюю Волгу – слуги царские остались ханскими баскаками, а людишки их – Сиротами Казанскими.

Люди царя Михаила Фёдоровича правили без резких движений, опасаясь новой смуты, а потому на растущий бюджетный дефицит смотрели, как на наказание божие. Разверстали они все бюджетные недоимки на многие годы вперёд – он греха подальше. Теорий никаких не выдвигали, национальных проектов не имели, жили во всей свой простоте: день до вечера – и слава Богу. Народ отдыхал и не очень надрывался согласно житейской мудрости: работа – не волк, в лес не убежит. А леса кругом были бескрайние, чащобы дикие – в 17 веке деревеньки были островками среди зелёного моря. Давить на смердов было невозможно: уйдёт, куда глаза глядят, и поминай, как звали. Все нарочитые люди спят и ничего не трогают: а то вдруг рассыплется совсем. Но порядка нет пуще прежнего: налоги укрываются, государственный долг нарастает, и все понимают, что тишина скоро кончится большими неприятностями. И точно: людишки царя Алексея, накопив силушку богатырскую, начали решать финансовые и административные проблемы государства круто и сплеча.

Началось всё с налоговой реформы. Умные люди в экономическом блоке совета министров рассудили, что хитреца надо перехитрить – и ввели налог, от которого по идее ни Иванушка, ни Алёнушка, ни даже Алёша Попович при всей своей смекалке отвертеться не смогут. После этого родилась народная мудрость: «гладко было на бумаге, да забыли про овраги».

Построения теоретиков были вполне логичны: в течение последних 400 лет население только тем и занималось, что уклонялось от прямых налогов: нынче любой Иванушка Дурачёк даст фору самому грамотному финансисту. Голь на выдумки хитра – но ведь и налимов ловят умные люди. Решили они ввести вместо сотни прямых налогов один косвенный налог на соль, без которой прожить было нельзя: все запасы на зиму. Кроме хлеба и мёда, надо было солить.

Народ святорусский встретил налоговую реформу, как татарское нашествие: отказался покупать казённую соль и начал быстро протаптывать дорожку к её источникам. Ещё немного – и соли было бы вдоволь, и налогов никаких платить не надо. Не прошло и двух лет, как всё стало по-старому. Однако на этом финансовые новации не кончились: казённым людишкам перестали платить жалование в целях экономии средств. В коридорах власти цинично рассудили: все служащие берут взятки, сопоставимые с валовым продуктом страны – так зачем им ещё зарплата? Всё очень разумно, но державные люди оставили без внимания психологические аспекты нововведения. Все воры искренне возмущаются, если воруют у них самих. Сначала страдальцы просили Христом-Богом и соглашались подождать, раз Родина попала в трудное положение. Тогда и сложилась поговорка: «Обещанного три года ждут». Видят, сироты, что время выходит – а начальство не чешется – и затеяли русский бунт – бессмысленный и беспощадный.

По исторической традиции, восстание 1648 года в Москве называют Соляным бунтом, хотя налог на соль уже отменили. Сказание же утверждает, что возмущение народа вызвали молодые волчата, пришедшие во власть вместе с Тишайшим и рвущие подковы на ходу. Особенно негодовали москвичи и гости столицы на министра внутренних дел Плещеева. Характеристика ему даётся самая отрицательная: сущий разбойник. Наверно, так оно и было, хотя вызывает сомнение единодушие критиков. Надо отметить, что он впервые попытался подтянуть правоохранительные органы. Он же первый, кто взялся за наведение порядка на улицах столицы. Много тогда было бойкого люда в Москве, и унять их – непростая задача. Но Плещеев пошёл другим путём: обложил всех греховодников таким налогом в свою пользу, что народ застонал. И было от чего: налог на воровство был явно несправедлив, ибо носил ярко выраженный уравнительный характер. Равенство хорошо выглядит только на бумаге: на самом деле квалифицированных воров с харизмой совсем не много, другие бедствуют, а налог стали собирать такой, как будто все они гребут лопатой серебро. Да ещё при этом новый хозяин города оказался свирепым правозащитником – запретил убивать. Совсем не стало жизни Соловью Разбойнику! А не платить и не слушаться было нельзя: Плещеев был жаден до беспамятства и крови не боялся.

Тихо стало на Москве: многие бандиты бросили свою работу, а оставшиеся на посту старались из последних сил, да всё напрасно: много глаз было у Плещеева. Но беда, как известно, не приходит одна: Новые, Смелые люди взялись взыскивать недоимки со всех москвичей – не только с профессиональных воров. А ведь давно известно: кто из нас без греха? Доносы посыпались без конца и без края, ибо кому не обидно, что у соседа на одну корову больше? Что ни день – идут по дворам подячие со стрельцами – и возвращаются со знатной добычей. Никто себя не забывает, и народ в панике: недоимка на копейку, а возьмут рубль. Политическая оппозиция новому курсу воспользовалась недовольством трудящихся и постаралась свернуть реформу. Технология революции была простая: народ вывели на улицы со слёзной просьбой унять казенных людей, но контроль над улицей не удержали – и за пару дней спалили всю Москву. Всё вернулось на круги своя: не созрело время для европейских изысков и не настало время новой жизни – велено было подождать. А если Баба Яга против, то самые умные люди остановятся в нерешительности, опасаясь потерять голову.

Затеял же реформу премьер-министр, бывший дядька царя Алексея – боярин Морозов. Фигура незаметная, а зря – человек был больших дарований. В те годы, когда и Грозный, и Годунов уже ложились в могилу, он обладал энергией и решительностью молодого человека. Умел считать деньги и широких взглядов был – государственный человек. Во всяком случае историки, изучая середину 17-го века, всегда ссылаются на документы, сохранившиеся с вотчин Морозова. Как будто на Руси других не было. Умел он правильно поставить своё хозяйство и думал обустроить Россию. Можно сказать, что подвёл его кадровый состав исполнителей реформы – все лихоимцы, пробы ставить некуда. Но были ли другие? И будут ли когда нибудь? На эти вопросы не ответит ни один умный человек: не ссылаться же в официальном документе на Бабу Ягу!

Патриарху Никону повезло больше: церковь удалось расколоть так, что она уже никогда не смогла вернуть себе былых прав и влияния. Сильный человек и тоже друг царя взялся с размаху чистить авгиевы конюшни – а создал духовную оппозицию режиму. До религиозной войны дело не довёл, и это самое неприятное: нарыв в общественном организме пошёл внутрь. Значение раскола сказалось потому много позже и было многократно большим, чем все прочие события, случившиеся при тихих царях. Если бы не было двух земляков – патриарха Никона и протопопа Аввакума, то царя Петра Алексеевича мы бы знали только в одной ипостаси: смутьяна и дебошира. Большего, чем просто покуражиться на троне, ему б не дали: Баба Яга наложила бы вето на все новшества, вплоть до ликвидации Немецкой слободы. Эта старушка умеет ждать и свёртывает головы любым упрямцам.

Раскол церкви при неудачных фискальных и административных реформах открыл дорогу Петру Великому: жители Тридевятого царства потеснились и приняли в свои ряды новый сказочный персонаж – отставного солдата, который умел варить кашу из голого топора, приговаривая: «за вкус не ручаюсь, но горячее будет».

Леонид Багмут

Уже опубликовано:

1. Быдлократия как общественный институт
   
2. Сказка о грибнике и грибах
   
3. Геном русской сказки
   
4. Новая легенда об Аскольде и Дире да племяннике их Рюрике
   
5. В поисках утраченных корней
   
6. Русь - начало всех начал
   
7. Кого обидели варяги
   
8. Личное дело легендарного человека
   
9. Три смерти князя Игоря
   
10. Обвинение и оправдание Святослава Игоревича
    
11. Последний гордый варяг
    
12. Яга на марше
    
13. Трудно только первые сто лет
    
14. Власть женского рода
    
15. Выбор невесты
    
16. Поминая старые обиды
    
17. Время Ярослава Мудрого
    
18. Золотая осень древнего Киева
    
19. Второстепенные герои древнерусского мифа
    
20. Вечная юность народа
    
21. Конец истории
    
22. Молодой народ подобен степному пожару
    
23. Личность Змея Горыныча
    
24. Время и люди Чингизхана
    
25. Бросок степной гадюки
    
26. Киевская Русь: подводя последние итоги
    
27. Историческая миссия Змея Горыныча
    
28. Последний Рюрикович
    
29. Власть идеи
    
30. Избирательность исторической памяти
    
31. Прелести кирпичной кладки
    
32. Этика далёких потомков
    
33. Посмертная маска нашей истории
    
34. Русская матрица
    
35. Сказка о Женщине
    
36. Смена этнической доминанты
    
37. Народ обретает новое имя: пёс становится собакой/a>
    
38. Затянувшиеся роды
    
39. Дурак не скоро поумнеет
    
40. Многочисленные соблазны
    
41. Сказка о мужчинах и женщинах
    
42. Россия молодая: проблема выбора пути
    
43. Культурный горизонт Московской Руси
    
44. Предчувствие Смутного Времени
    
45. Когда Баба Яга против
    
46. История смутного времени
    
47. Европа нам не тётка, а младшая сестра
    
48. Игры свободных людей
    
49. Снобизм винтиков
    
50. Качества ума
    
51. Время ревущей толпы
    
52. Туман исторической памяти
    
53. Лики Судьбы
    
54. Россия после Смутного времени
    
55. Патриарх Никон: русская реформация
    
56. Протопоп Аввакум: русская контрреформация